на главную страницу
Растаманские сказки

Дм. Гайдук

ДЖА-БУДДА И ЕГО ДЖАТАКИ

Типа предисловия

В Индии много хорошего гашиша и все его очень любят. Но некоторых он высаживает на конкретный умняк. Например, один древний индийский человек как-то раз удолбился до такой степени, что сел под дерево и начал вспоминать все свои предыдущие жизни, а их было не меньше миллиона. И вот он все вспоминал, вспоминал, и чем больше вспоминал, тем больше приходил к выводу, что, за исключением некоторых прикольных моментов, ничего особенно кайфового там вобще не было. И тогда перед ним встал такой вопрос: если все это так некайфово, тогда на хера оно вобще надо? А тут вокруг него уже разные люди собрались, потому что видят, мужик уже неделю на одном месте сидит, думу думает, и ждут, что вот сейчас он глаза откроет и что-нибудь умное скажет. И вот он открывает глаза, видит толпу людей и говорит им: Чуваки! Жить -- вредно! И тут все поняли, что это Джа-будда и надо у него жизни учиться.

Ну, он им, конечно, за жизнь и рассказал. Что, во-первых, от этого занятия люди в конце концов умирают, но это еще полбеды. Потом же они по-новой рождаются и опять живут, а потом опять умирают, а потом опять живут, а потом опять умирают, а потом опять живут, а потом опять умирают, а потом опять живут, а для чего -- непонятно, потому что нет в этой жизни ничего хорошего, одни напряги круглосуточные. И что надо наконец так умереть раз и навсегда, чтобы вобще не жить. И тогда всем будет хорошо.

Надо сказать, что многим эта идея очень понравилась. Собралось вокруг Джа-будды сотни две учеников и говорят: научи нас, почтенный, как его так умереть, чтобы потом вобще не жить. А Джа-будда им и говорит: а вы преодолейте свои желания. Потому что это все от них: и жизнь, и смерть, и напряги разные, и прочая хренотень. И вот так вот они беседовали изо дня в день, двадцать шесть лет подряд. А чтобы не было скучно, Джа-будда иногда рассказывал истории из своих предыдущих жизней, которых было не меньше миллиона, так что рассказать было за что. И назывались эти рассказы джатаками -- в честь великого бога Джа.

Джатака о деревянном бодхисаттве

Однажды сидит Джа-будда под своим деревом и проводит очередной инструктаж по технике преодоления желаний. Тут прибегает к нему любимый ученик Ананда, отводит его за дерево и что-то долго и взолнованно ему на ухо шепчет. Джа-будда слушает и головой кивает, а после возвращается к ученикам и говорит: Братки! Вот Ананда только что мне сказал, что появился тут неподалеку один учитель из северных земель, который говорит: Делай, что ты желаешь -- таков да будет весь Закон. Ученики отвечают: правда! И многие этого учителя уже слышали. Тут Джа-будда их и спрашивает: ну, и какого же вы о нем мнения? Ученики говорят: похоже, что неглупый человек, но чушь такую порет, что стыдно слушать. А Джа-будда только головой кивает: верно, братки. Чушь он порет, хотя и очень образованный. И мало того: он и в прежней жизни тоже неглупым мужиком был и тоже чушь порол, пока не повстречался на его пути деревянный бодхисаттва.

А дело было так. Давным-давно, еще до царя Гороха, жил в одном городе один царь с очень длинной бородой -- он ее три раза вокруг пояса обматывал, чтобы ходить не мешала. И был это царь настоящий максималист: если чего захочет, так сразу ему вынь да положь. А мясо он любил есть каждый день по три раза, на завтрак, обед и ужин, причем даже в постные дни, когда во всем городе мяса было не достать. Его повар бедный прямо с ног сбился; говорит: прости, царь, сегодня постный день, где ж я тебе мяса достану. А царь говорит: твои проблемы. А не достанешь -- я тебя уволю.

И вот бедный повор метется по городу и видит: местная братва мужика какого-то порезала, лежит под забором еще теплый, но уже не дышит. Повар быстренько к нему подкрался и, пока менты не приехали, отрезал у него ляжку. Принес домой, сготовил и царю подает. А царь попробовал и спрашивает: что это за мясо ты мне сегодня принес? Повар весь побледнел и отвечает: свинину, батюшка. А царь ему: нет, родной ты мой, это не свинина. Я этот вкус хорошо помню, потому что в прошлой жизни людоедом был. И теперь ты меня все время таким мясом будешь кормить, а не то самого тебя забью и съем. Короче, вот это мужик попал так попал.

И стал повар для царя человечину добывать. Раз добыл, два добыл, на третий раз попался. Везут его в ментовку, а он кричит: я, мол, не виноват, я правительственный заказ выполнял. Тут, как на грех, журналисты подвернулись, раздули эту сенсацию до неимоверной степени во всех газетах аршинными заголовками с фотографиями на целую полосу. Народ весь на дыбы поднялся, окружил дворец, глупости всякие кричит, граблями в воздухе махает. А царь выходит на балкон с важным видом и вдруг как рявкнет: ЧТО ЗА БАРДАК!

Народ-то сразу весь и притих. А тут какой-то дисидент из толпы башку высовывает и кричит: а правду, царь-батюшка, в газетах пишут, что ты вроде как людей ешь?

Царь отвечает: а твое какое дело, дурак неумытый? Конечно, ем. И буду есть. Потому что я так хочу. Царь я, в конце концов, или не царь?

Тут народ весь как зашумел: нет, ты нам больше не царь, и убирайся отсюда к чертям собачьим, маньяк конченый! Мы себе и получше царя найдем! Царь уже хотел своих верных омоновцев, нажал на кнопку -- а реакции никакой. Смотрит -- а омоновцы уже все с народом вместе на площади митингуют, вот-вот по балкону стрелять начнут. Такая вот революция намечается.

Тогда царь, не меняя надменного выражения лица, говорит: ну, ежели вы все такие дураки и смутьяны, тогда какой же понт мне вами править? Я немедленно отрекаюсь от престола и улетаю в нормальную страну, а потом вас всех завоюю и съем. И с этими словами поднимается в воздух и действительно улетает прочь из города, наслаждаясь всеобщим замешательством.

Ну, первую часть своего обещания он выполнил. А вот со второй вышел прокол. Потусовался он, короче, туда-сюда, смотрит -- а ни одна страна его к себе не впускает. Потому что всем уже известно за его извращенные наклонности. Ну, он тогда улетел туда, где не было вобще никакой страны, поселился в джунглях, наделал себе деревянных людей и стал ими править. А за человечиной по окрестностям летал. И никто его не мог поймать, потому что был он не только людоед, но и очень сильный колдун.

В конце концов он, конечно всех достал своей непосредственностью. И даже сам великий бог Джа посмотрел на него и задумался: а как бы этого маньяка примерно наказать, чтобы другим неповадно было? Думал, думал, и наконец придумал одну исключительно красивую комбинацию.

Жил тогда в каком-то среднем индийском городе один брахман, который очень хотел иметь сына. И вот Джа сказал ему: иди, брахман за околицу, там в лесу растет дерево о семи стволах. Сруби один ствол и сделай из него фигуру человека: это будет твой сын, он совершит великий подвиг и прославит твое имя. Брахман послушался, пошел в лес, нашел соответствующее дерево, срубил ствол и сделал из него деревянного мальчишку.

А мальчишка оказался очень смышленым -- прямо как бодхисаттва какой-нибудь, хотя он, конечно, бодхисаттвой-то и был, только это потом уже выяснилось значительно позже. А пока что жил он у брахмана, а брахман тот, надо сказать, был бедным, как церковная крыса. Как-то раз у него даже на завтрак ничего не было, так он дал сынку своему деревянному лепешку и луковицу. Сынок луковицу откусил и говорит: тьфу, папа, горькая какая. А брахман говорит: терпи, сынок, жизнь наша еще горше. А сынок ему на это: так зачем же она нужна, если она горькая такая? Тут брахман задумался, как бы получше сынку объяснить о смысле страдания, потом прокашлялся и говорит: ну, понимаешь, сынок, жизнь -- это... А сынок и говорит: я же, папаня, не за жизнь спрашивал, я же за луковицу. Для чего ее есть, если она горькая такая? Да и лепешка невкусная, черствая, не угрызешь. Я лучше вобще ничего есть не буду, чем так мучиться. Тут брахман и говорит: не будешь есть -- ослабнешь и помрешь. А сынок: авось и не помру. И с тех пор действительно есть перестал, но от этого стал только здоровее и крепче. Брахман за него порадовался, но примеру его не последовал.

Вот подрос он немного, и стал его брахман к ученой жизни приучать. Купил ему одежку, купил азбуку и отправил в школу. Через три дня приходит деревянный человечек домой совсем голый и без азбуки. Брахман всполошился: в чем дело, сынок, кто тебя обидел? А тот ему и отвечает: никто меня, папаня, не обидел, я просто понял, что в одежде не нуждаюсь, и весь этот хлам бродячим комедиантам подарил. Брахман тогда спрашивает: а азбуку куда дел? А сынок говорит: и азбука туда же пошла. Потому что если тело не нуждается в одежде из тряпок, то и ум не нуждается в одежде из знаний. Брахман и спрашивает: ну, ладно, допустим, что это так. Но зачем же было тогда на все это последние гроши тратить? А сынок говорит: был тут, папаня, вполне определенный смысл. Если бы я в одежке не походил и книжку бы не полистал, я бы всю жизнь думал, что все это нужные вещи, и страдал бы жутко, что у других они есть, а у меня нет. А теперь вот я понял, что мне они не нужны, и никогда уже не буду страдать, что у меня их нет. Так что спасибо тебе, папаня, не напрасно ты деньги потратил. Больше тебе их тратить не придется.

Тут-то брахман и понял, что сын его конкретным бодхисаттвой растет. Но вслух ничего не сказал: подумал -- авось, перерастет еще.

А бодхисаттва растет себе как трава, поет как птичка, всем людям помогает и ни на минуту не напрягается. Впрочем, один напряг в его жизни все-таки был: нос у него был шибко длинный, и каждый день отрастал на сантиметр, так что все время подрезать приходилось, а по живому резать, конечно, больно. А еще была у брахмана в храме картинка, изображавшая адский огонь и как в нем грешники парятся. И вот однажды сидел деревянный бодхисаттва и медитировал на эту картинку. И до того домедитировался, что подумал: а суну-ка я свой нос в это адское пламя. Авось, обгорит, и расти уже не будет. Ну и, конечно, сразу же сунул. Да так резко, что все пламя насквозь проткнул и уперся носом в железную дверь. И тут с ним случилось такое просветление, что он в один миг все понял. Встал и говорит отцу: пойду я, папаня, свой подвиг совершать. Жди меня, вернусь с победой. Потому что намерения бодхисаттвы всегда исполняются.

И пошел прямиком в страну деревянных людей, где правил бородатый людоед. Они его тут же на границе повязали и доставили своему царю. А царь говорит: о! Деревянный человек! Будешь мне теперь служить, мне все деревянные люди служат. А бодхисаттва говорит: извини, царь, не все. Я вот тебе не служу и служить не буду. А царь ему: тогда я тебя в костер брошу. А бодхисаттва отвечает: как хочешь, только я тебя предупреждаю: я самый крутой бодхисаттва, и как бы у тебя напрягов не вышло. Я вот давеча адский огонь носом проткнул, и за ним железная дверь оказалась.

Тут бородатый людоед весь аж затрясся, с трона своего соскочил, бодхисаттву развязал, рядом усадил и говорит: извини меня, деревянный мальчик, я и не знал, что ты такой крутой. А скажи мне, мальчик, где ж это ты такой адский огонь надыбал? Тут бодхисаттва ему честно все и рассказал. Людоед просиял, повесел, говорит: ах, мальчик, мальчик! Если бы ты знал, что ты мне сейчас рассказал! На вот тебе пять золотых и убирайся поживее с моего царства, чтобы и духу твоего здесь не было, а то не посмотрю что ты бодхисаттва -- спалю к чертовой матери! Бодхисаттва деньги взял, поблагодарил и удалился.

Шел он через лес, а в лесу том жили два оборотня. Услышали они, что деньги звенят, обернулись скромными крестьянами и повстречали бодхисаттву на дороге. И говорят: а что ты, мальчик, в узелочке несешь? А бодхисаттва говорит: пять золотых монет. Мне их бородатый людоед дал. А несу я их своему отцу, потому что он совсем бедный и на меня кучу денег потратил. А оборотни говорят: ну, что такое пять золотых? Что на них сейчас купишь? Пойдем-ка с нами в страну глупого царя, там есть чудесное поле, на котором золотые деревья растут. Посадишь там свои деньги -- а наутро вырастет дерево, и будет на нем целая тысяча золотых! Ну, ты, конечно, половину нам отдашь за то, что мы тебе такое место покажем, но и тебе же не меньше пятисот останется!

Тут бодхисаттва подумал: бедные крестьяне тоже золото очень любят, нужно им помочь. И пошел с ними в страну глупого царя. Пришли они на чудесное поле, закопали деньги, водой полили, а бодхисаттва сел над ними и начал медитировать. Оборотни вокруг него крутятся, пытаются как-то отвлечь, чтобы он отошел, и тогда деньги выкопать -- а он сидит как камень, весь сосредоточенный, и ни на что не реагирует. Тогда оборотни позвонили в милицию: тут, мол, наркоман какой-то третий день сидит совсем голый, какой пример для детей. Менты сразу же подъехали, смотрят: а на пустыре золотое дерево выросло, и на нем тысяча золотых монет, а рядом бодхисаттва сидит в трансе и ни на что не реагирует. Ну, они его аккуратненько погрузили в машину, потом на вертолет -- и выбросили в море. А сами пустырь так крепко почистили, что наутро оборотням и стружечки золотой не осталось. Менты -- они тоже золото очень любят, а не только водку пить и дубинками махать.

А бодхисаттва вышел из медитации, смотрит -- а вокруг морские волны. Тут подплывает к нему Великая Черепаха и говорит: привет, деревянный бодхисаттва. И давно ты тут плаваешь?

Бодхисаттва говорит: не знаю, я же вроде только что на пустыре сидел, золотое дерево растил. А Черепаха ему: а ты разве не знаешь, что в мире порядок такой: кто на пустыре золотые деревья растит, тот потом в морских волнах оказывается. А бодхисаттва говорит: так ты, выходит, тоже золотые деревья растила? А Черепаха: нет, я не растила. А бодхисаттва: тогда почему же ты тут оказалась? Великая Черепаха задумалась и говорит: ну, живу я здесь. А бодхисаттва: а я что, по-твоему здесь делаю? Черепаха снова задумалась и говорит: да. И как это ты ловко, однако. Все мы, блин, живем и живем, а что толку? Кто из нас знает, чего он хочет? Вот бородатый людоед, наверное, знает. Прилетает сюда каждые выходные и требует: отдай ключ! отдай ключ! Да только я ключа ему не отдам.

Бодхисаттва и спрашивает: а почему ты ему ключа не отдашь? Из жадности или из вредности? А Великая Черепаха говорит: да потому что я Великая Черепаха, а он козел и гнус позорный, конченый в натуре. А бодхисаттва говорит: так он, наверное, про себя тоже думает, что он правильный, а ты конченая. Подумай сама: лежишь ты на дне моря, ключ зажала, хотя он тебе ни на хер не нужен -- ну, что он за тебя может подумать? Черепаха отвечает: а какая мне хрен разница, что этот гной за меня подумает? А боддхисаттва спрашивает: а насчет меня тебе не по фигу, что я за тебя подумаю? Черепаха подумала и говорит: нет, не по фигу, потому что ты пацан правильный и я тебя уважаю. Тогда бодхисаттва ей и говорит: ты меня извини, но я тоже за тебя хорошо не могу подумать. Неправильно это: зажимать у себя вещь, которая кому-то нужна, а тебе не нужна. Пока мы живые, мы должны помогать друг другу -- а иначе зачем тогда жить? Он, может, и людей есть перестанет, если этот ключ добудет, -- да, я вдруг сейчас точно понял, что перестанет.

Тогда Черепаха достает из панциря ключ и говорит: На! отдай ему сам, а то мне как-то неудобно -- я же сказала, что не отдам. Тем более что он уже мне весь живот натер. Вручила бодхисаттве ключ и вывезла его на берег.

Выходит бодхисаттва на берег -- а там уже бородатый людоед стоит со своим деревянным войском. И говорит: отдавай ключ. А бодхисаттва отвечает: отдам, только скажи, для чего он тебе нужен. Тут людоед как рассвирепел: ты мне будешь еще условия ставить! Да я же тебя в порошок сотру! А ну, ребята, схватить его! А деревянные люди ему отвечают: делай что хочешь, хозяин, а только со своим мы драться не будем. Ты же видишь -- он бодхисаттва. Скажи ему лучше, зачем тебе этот ключ, да и нам тоже интересно. Или дерись с ним сам, один на один, по-честному.

Тогда людоед как заорет: да я его сейчас и сам пополам переломаю, а потом и вас на щепки разнесу! И сразу кинулся на бодхисаттву -- а тот на дерево влез. Людоед полез за ним -- а тут Дух Дерева как схватит его за горло! А потом за бороду! И говорит бодхисаттве: ну, что, сразу прикончить гада или пусть помучается?

Бодхисаттва говорит: пусть лучше скажет, зачем ему ключ -- тогда я ему ключ отдам, и пусть убирается, куда захочет. Дух Дерева говорит: а ты что, разве не знаешь? Ключом тем открывается дверка, за которой исполняются все желания, а дверка та в храме твоего отца, за картиной адского пламени.

Бодхисаттва только удивился: и ради такой ерунды человек мучится, чтобы какие-то там желания исполнить? Воистину, не стоят те желания тех мучений! Отпусти его, Дух Дерева, пусть берет этот сраный ключ и бежит желания свои исполнять! Дух Дерева отвечает: ладно, только я прежде бороденку-то ему по волосику повыщиплю, чтобы знал, сука, как беспредельничать. Бодхисаттва говорит: и не жалко тебе человека? А Дух Дерева говорит: жалко у пчелки, а пчелка на елке. Тут бодхисаттва понял, что разговаривать с Духом Дерева будет очень сложно, повесил ключ на веточку и пошел домой.

Только пришел -- а тут прибегает людоед, весь ощипанный и с лица помолодевший, ключом размахивая, а за ним все его войско гонится, кричит: не трожь, не трожь деревянного бодхисаттву! А людоед подбегает к картине адского пламени, отпихивает ее ногой, сует ключ в скважину и кричит: ну, козлы, держитесь -- сейчас все мои желания исполнятся!

Только он дверь открыл -- а оттуда вылетело натуральное адское пламя и вмиг его слизнуло! Как не было человека! Бодхисаттва только вслед ему посмотрел и сказал грустно: вот они, человек, все твои желания. И куда было так торопиться?

В тот же миг стал он настоящим живым человеком, и все деревянные воины стали живыми людьми и избрали его своим царем. И правил он ими долго и праведно, и семь поколений его потомков были праведными царями в том краю.

Закончив эту историю, Будда сказал: в то время бодхисаттвой был Ананда, бородатым людоедом -- глупый северный учитель, добрым брахманом -- свами Пилорама, который угостил нас сегодня такой хорошей травой, оборотнями -- аскеты Йонимурти и Джопалинга, которые вызвали сюда опергруппу кшатрия Харикеши, Великой Черепахой -- сам оперуполномоченный кшатрий Харикеша, который приехал на вызов и остался сидеть среди нас, Духом Дерева был дух дерева, деревянными воинами -- все мои братишки, железной дверью было мое учение, а ключом был я сам.

Джатака о великом следопыте

Однажды приходит к Джа-Будде корреспондент из бульварной прессы и задает ему типичный бульварный вопрос: А в чем, по-Вашему, смысл этой жизни? В ответ Джа-Будда, не говоря ни слова, вынул из кармана китайскую зажигалку. Щелкнул -- огонек появился. Отпустил -- огонек пропал. Снова щелкнул -- снова огонек появился. Снова отпустил -- снова пропал. И так несколько раз. Корреспондент сразу говорит: а! Так это Вы хотите сказать, что жизнь как этот огонек -- появилась и пропала? Джа-Будда говорит: не совсем, но очень близко. Тогда корреспондент говорит: а! Так это Вы хотите сказать, что жизнь как этот газ: нажал -- горит, отпустил -- не горит? Джа-Будда говорит: почти что, но не совсем. Тогда корреспондент говорит: а! Так это Вы хотите сказать, что жизнь как эта зажигалка: стоит дешево, сгорает быстро и потом уже никому не нужна? Джа-Будда говорит: ну, это уже слишком мрачно. Тогда корреспондент говорит: ну, так скажите же мне, уважаемый Джа-Будда, что же Вы все-таки хотели этим сказать, а то мне завтра интервью в номер сдавать, надо же написать что-то конкретное. В ответ Джа-Будда снова вынимает зажигалку и снова щелкает огонек, а потом снова гасит. И спрашивает: повторить? Корреспондент говорит: не надо, уже и так все ясно. А про себя думает: ну, я тебя, стебальщик гнусный, завтра в газете так распишу, что не обрадуешься. А Джа-Будда думает: распиши, родной, распиши, еще и денежку получишь. Короче, так они и расстались.

Потом ученики Джа-Будду спрашивают: ну что, уважаемый, не утомил ли вас этот глупый человек? А Джа-Будда отвечает: понимаете, братки, не только в этой жизни он был глупый, и не только в этой жизни приходилось мне на его дурацкие вопросы отвечать. Понимаете, когда-то очень давно жила в одном селе одна тетка, которая очень любила изменять своему мужу, но делала все так, что у него не было на нее никакого нормального компромата, одни подозрения. И когда он начинал ей эти подозрения предъявлять, она отвечала: да чтобы мне в следующей жизни родиться сопливой людоедкой, если я тебе хоть раз изменила.

А надо сказать, что с такими вещами шутить очень опасно. И в следующей жизни она действительно родилась сопливой людоедкой, тут же схавала своих родителей, и начала летать по окрестностям, людишек воровать ну и, конечно, хавать. А однажды, ей уже лет восемнадцать тогда было, украла она одного брахмана. Несет его на спине, и вдруг чувствует: ба! Да это же мужик! Причем клевый такой мужик, весь теплый, чистенький, ухоженный и, главное, из высокой касты. Нет, думает, не буду я его хавать, а буду его более по-толковому использовать. Так вот и стал брахман ее мужем -- а что еще мужику оставалось делать.

Ну, надо сказать, мужик он был все-таки по жизни правильный. Человечье мясо сразу есть отказался, говорит: лучше от голода сдохну. Так она ему все время нормальную пищу носила. И жил он у нее в пещере практически безвылазно, а когда она по ночам на работу улетала, то запирала пещеру тяжелым камнем весом в двадцать пять тонн, таким, что бульдозером не отодвинешь.

Через некоторое время родился у нее сын, и был он с рождения уже вполне сформировавашимся бодхисаттвой. Человечины тоже наотрез не ел, все обряды соблюдал и, самое главное, рано стал задумываться об отвлеченных предметах.

Однажды спрашивает он у отца: папа, а что, кроме этой пещеры в мире больше ничего нет? Отец говорит: есть, сынок, причем много такого кайфового, что ты и представить себе не можешь. А сын спрашивает: тогда зачем же мы в этой пещере сидим? А брахман отвечает: а потому что мать твоя -- сопливая людоедка. Она меня у людей украла и своим мужем сделала, а чтобы я не ушел, запирает пещеру тяжелым камнем весом в двадцать пять тонн. Тогда бодхисаттва говорит: ну, если только в этом дело, то мы этот камень сейчас отодвинем.

Подошел он к камню, уперся плечиком -- и действительно его отодвинул. И говорит отцу: ну что, папаня, пойдем, покажешь мне твой большой и кайфовый мир.

И пошли они через лес. А тут сопливая людоедка вернулась домой, смотрит -- нету никого. И сразу бросилась за ними в погоню. Нагоняет их на окраине леса и кричит: стоп! Куда это вы собрались?

Брахман говорит: да вот, сынок наш большой мир посмотреть захотел. А людоедка говорит: эх, сынок, сынок. Ты же умный парень, ты же должен понимать, что весь мир в тебе, а там, снаружи -- одна видимость. А бодхисаттва говорит: оставь, мама, мудрость делу не поможет. Потому что дело совсем не в этом. На самом деле решил я от тебя уйти и больше не возвращаться.

Людоедка спрашивает: это почему же? А бодхисаттва отвечает: а потому что ты людей ешь. А это очень гнусно.

Людоедка говорит: ну, так я же не потому их ем, что мне это нравится. Просто жизнь моя такая, а иначе я жить не могу. А бодхисаттва отвечает: а у меня вот жизнь совсем другая, и не могу я жить рядом с людоедкой. Так что ухожу я навсегда и насовсем. Тут людоедка очень опечалилась и сказала: если ты уйдешь, я прямо тут лягу и умру. А бодхисаттва говорит: ну что ж. В некотором смысле это будет для тебя освобождением. И для многих других, конечно, тоже.

Тогда людоедка говорит: а давай, пока я не умерла, отдам я тебе свою мантру. Она поможет тебе находить любые следы: на земле, на воде, в воздухе, и даже двенадцатилетней давности. Тут бодхисаттва подошел к ней, и она прошептала ему на ухо эту мантру. И сразу же умерла.

А бодхисаттва пришел в ближайшее царство и говорит царю: я великий следопыт. Умею находить любые следы -- на земле, на воде и в воздухе, и даже двенадцатилетней давности. Царь как это услышал -- сразу очень обрадовался, что у него теперь будет такой специалист. И тут же взял его на такую ставку, что за две зарплаты можно дом построить. Причем даже экзамена не устроил, потому что был тот царь -- очень глупый.

И вот прошел год, прошел два, и как-то раз говорит царю его главный министр: а что это за человек у нас завелся, который вдвое больше меня получает, и при этом ничего не делает? А царь отвечает: о! Это такой человек, который любого вора по следам найдет, даже самого хитрого. Потому что он великий следопыт. А министр говорит: а откуда ты, царь-батюшка, знаешь, что он великий следопыт? А царь и отвечает: так он же сам мне сказал. Что он великий следопыт. Тут министр и говорит: а давай его проверим. Вдруг он на самом деле великий аферист и только казну в убыток вводит, а на самом деле ничего не умеет.

Ну и, короче, решили они следопыта испытать. Однажды ночью проломили стену в главном хранилище денег, украли мешок золота, перебросили его через забор, перетащили через три ручья и утопили в пруду. А потом посылают за следопытом и говорят ему: так мол и так, у нас тут воры мешок золота украли, надо их найти.

Следопыт отвечает: сейчас я их найду. Подходит к главному хранилищу денег, где стена проломленная, и говорит: вот они, следы, к забору ведут. А вот они через забор по воздуху идут: это воры по лестнице лезли. А вот они дальше по земле идут. А вот ручей, и они по воде идут. А вот опять по земле. А вот опять по воде. А вот опять по земле. А вот опять по воде. А вот опять по земле. Подходят к берегу пруда -- стоп -- и идут обратно. Так что золото в пруду искать надо.

Тут надо сказать, что, пока следопыт по следам шел, за ним целая толпа любопытных двигалась; а как до пруда дошел, то уже почти весь городской народ собрался посмотреть, чем дело кончится. И как только он сказал, что золото в пруду, так сразу человек пятнадцать один вперед другого в пруд нырнули и золото, конечно, вытащили. И положили перед царем, а сами рядом сели и ждут награды.

И все, конечно, рады, один только главный министр никак не может смириться с этим положением. Он-то думал глупому царю глаза открыть, афериста на чистую воду вывести -- а оно вон как оказалось! И вот подходит он к глупому царю и шепчет ему на ухо: послушай, царь! Ну, ладно, смог он золото найти -- а вот сможет ли он воров найти, чтобы мы их могли примерно наказать? Тогда царь и говорит бодхисаттве: ну, ладно. Смог ты золото найти. А вот сможешь ли ты найти, кто именно его украл? Потому что надо их найти и примерно наказать.

А бодхисаттва отвечает: знаю я, ваше величество, кто эти воры и как их зовут, да только не знаю, будете ли вы их наказывать. Царь говорит: сто процентов, что накажу. По всей строгости закона. Ты мне только скажи, кто они такие.

Тут бодхисаттва и говорит: скажу я вам, ваше величество, кто эти воры, но только желательно не при народе, а то потом могут случиться разные неправильные события. А царь говорит: ну, ты смелее, народа не бойся, народ у нас отменный, можно сказать, самое лучшее, что у нас есть это народ. Он все правильно поймет и примет соответствующие меры -- правда, народ? А народ хором отвечает: ПРАВДА!

Тут бодхисаттва и говорит: ладно. Помните ли вы, ваше величество, как вашего отца звали? Царь отвечает: конечно, как сейчас помню. Звали его Махалинга, и был он великий царь, вписавший свое имя на золотые страницы истории Вселенной. Тогда бодхисаттва ему говорит: ну, так вообразите себе, ваше величество, что главный вор был сыном великого царя Махалинги, но при этом не был вашим братом.

Царь очень сильно задумался: как же это может быть, чтобы сын моего отца не был моим братом? Думал-думал, и наконец говорит: что ты мне голову морочишь? Ты яснее скажи, чтобы народу понятно было -- правда, народ? И народ отвечает: ПРАВДА!

Тогда бодхисаттва ему говорит: ладно, ваше величество. Давайте немного поиграем в поле чудес. Короче, слово из четырех букв, обозначает хорошего человека, который совершил нехороший поступок. Начинается на букву Ц, кончается на мягкий знак. А всего из четырех букв.

Царь опять очень сильно задумался, а потом говорит: ну, ты хотя бы еще одну букву скажи, а то задача очень сложная -- правда, народ? А народ уже обо всем догадался, и хором кричит: ЦАРЬ! ЦАРЬ!

Царь подождал, пока шум стихнет, и говорит: ну, да. Я царь. А вор-то кто? Тогда министр, весь белый как стенка, говорит ему нарочито громким шепотом: да ладно, царь-батюшка, в конце концов, какая нам разница, кто вор. Главное дело, что золото нашли. Пойдем-ка лучше во дворец, выпьем по сто грамм за нашего славного следопыта, а народу устроим трехдневное гуляние за казенный счет в память об историческом событии.

На том и порешили. Однако популярность царя после этого начала резко падать, и на следующий срок его уже не переизбрали, а избрали молодого кандидата от партии зеленых, который им потом всю экологию наладил. А бодхисаттва при любой власти был в почете, и все время людям помогал, и на старости лет написал достойные мемуары обо всех исторических событиях, которым он был свидетелем.

Закончив эту историю, Джа-Будда сказал: в то время бодхисаттвой был я, а глупым царем -- корреспондент из бульварной газеты. Что же касается моего ответа о смысле жизни, то все вы, надеюсь, поняли, что я имел в виду?

Тут его любимый ученик Ананда встал и сказал: можно, я отвечу? По-моему, ты имел в виду, что жизнь -- это несуществующий огонек несуществующей зажигалки. Ведь на самом деле, как я успел заметить, ты ему никакой зажигалки не показывал. И Джа-Будда ответил: правда. Не показывал. Но имел я в виду совсем другое. Я просто хотел ему тактично намекнуть, что беседовать на эти темы -- все равно что пытаться осветить Вселенную галимой китайской зажигалкой. При том что даже такую зажигалку мы себе можем только вообразить.

Джатака о крокодиле

Однажды сидит Джа-Будда под своим деревом и беседует со своими учениками за необъятность необъятного и несуществование существующего. И беседа у них получается не то что бы сильно умная, но какая-то очень приятная, и как-то плавно перетекает к такой же интересной теме: о том, как прикольно иногда бывает обкуривать совершенно необкуренных цывильных людей, и особенно девиц. Джа-Будде все эти разговоры почему-то не нравятся, он дожидается паузы и говорит: Девицы, да. Девицы, они просветлению шибко препятствуют. Вот однажды, помнится, лет так пятьсот-шестьсот назад был у меня в практике один случай, сейчас я вам за него расскажу.

Так вот. Лет, значит, пятьсот-шестьсот тому назад жил в одном озере один совсем конкретный крокодил. Такой конкретный, что как из норы высунется, так вся живность ховается куда кто может, сидит и трясется. Потому что программа у него всегда одна и та же: чтобы кого-нибудь захавать. И вот он плывет по озеру, смотрит -- а навстречу ему рулит в сиську пьяная жаба, причем рулит совершенно без руля, почти что прямо в пасть. Крокодил удивился и говорит: ты что это, жаба? Жить тебе, что ли, надоело? А жаба отвечает: ну, мужик, вот это ты спросил так спросил. Это же такой вопрос, что надо очень долго думать, надоело мне жить или не надоело. А чем вот это думать, не лучше ли нам водовки выпить? Крокодил задумался и говорит: елы-палы! Сколько лет на свете живу, а водовки еще ни разу не пил. А жаба говорит: ну, так за чем же дело стало? Это мы сейчас организуем.

Короче, сплавали они за водкой и нажрались образцово-показательно, и все время вели умные беседы о том, стоит вобще жить или не стоит, но ни к какому выводу так и не пришли. Решили отложить окончательную беседу до следующей зарплаты. И стали у них эти беседы повторяться по два-три раза в неделю. Причем жаба все гнет свою линию: все в этой жизни фигня, кроме водки и секса, который, впрочем, при желании тоже можно водкой заменить. А крокодил постепенно на эту теорию повелся и так увлекся, что даже хавать стал через раз, тем более что настоящему мужчине закусь не нужна, а с бодуна оно и жрать не очень хочется. Короче, такие вот темы.

И вот однажды просыпается жаба с напрочь дикого бодуна, такого, что аж глаза вылазят и голова примерно вдвое распухла. А денег на опохмелку нету ни грамма. Вот вам, кстати, и живой пример о том, как желание рождает страдание. И плывет она наверх, чтобы там, на берегу, развести кого-нибудь со знакомых хотя бы на бутылку пива.

А на берегу сидит дедушка волк и курит косяк. Жаба к нему: волк, а волк, смотри, как это я вся жутко страдаю, не хочешь ли ты, волк, меня опохмелить. А дедушка волк и отвечает: а давай-ка, жаба, я тебе паравоз пущу, и тебе сразу тут же полегчает. Только ты вдохни и как можно дольше не выдыхай. Жаба тут же раскрывает рот, и дедушка волк задувает ей такой жирный паравоз, что ее аж подбросило! Следующий момент она приходит в себя уже на дне озера и чувствует, что ее прет как никогда в жизни!

А тут и ее знакомый крокодил, с бодуна весь синий как огурец, пупырышками покрытый. И говорит: эх, жаба, жаба. Знала бы ты, жаба, как мне хреново. А жаба ему и отвечает: а ты поднимись наверх, там добрый дедушка волк всех людей лечит.

Всплывает, короче, крокодил на поверхность, а там сидит добрый дедушка волк уже совсем добрый и смотрит на него квадратными глазами с отвиснувшей челюстью. И говорит ему: ЖАБА! ХВАТИТ! ВЫДЫХАЙ! ВЫДЫХАЙ!

Тогда крокодил собрался с силами и каак выдохнул! И тут же каак во все врубился! Да так врубился, что потом парил над озером три дня и всем зверям подводным дхарму проповедовал. А потом стал мудрым самолетом и улетел оттуда на небо, и уже никого не хавал, а только совершенствовался в преодолении страстей и достиг полного освобождения через девяносто шесть дней после своего исторического выдоха.

Закончив эту поучительную историю, Будда сказал: в то время крокодилом был будда Андропов, жабой -- Алла Пугачева, волком -- Михаил Боярский, озером был омут мирских страстей, водка была по пять двадцать, косяком было мое учение, а паравозом был я сам.

Джатака о царе слонов

Однажды поселился возле Джа-Будды один учитель с Запада, который учил: бьют по щеке -- подставь другую. И кроме того, что такой экстремальный гуманизм, так и сам он к тому же был очень приятным человеком: молоденький, здоровенький и совсем еще не обкуренный. Отсюда, конечно, ясность мышления и всеобъемлющая популярность в цывильных массах. И даже сами ученики Джа-Будды, глядя на него, иногда говорили: ах, если бы ты, Джа-Будда, тоже был немножко подобрее к людям. И помоложе. И курил бы не каждый день, а хотя бы через день. Джа-Будда долго слушал эти речи и ничего не отвечал. А однажды сел, помедитировал и сказал: не только в этой жизни, братишки, был наш западный учитель таким добрым, и не только в этой жизни он от этого страдал.

Когда-то давным-давно, когда слоны еще были как люди, был у них свой царь: огромный белый слон с золотыми бивнями. И было у того царя слонов две жены-слонихи, и к обеим он был очень добр и ласков. Но одна жена все равно думала, что он предпочитает другую и дарит ей больше доброты и ласки. И очень ей завидовала.

Однажды слоны пошли купаться на целебное озеро. Царь слонов набрал в хобот воды и дунул ее вверх фонтаном, чтобы обеим женам досталось. Но ветер сбил фонтан, и на завистливую жену упало только несколько капель. И она сразу подумала: ага!

Другой раз слоны пошли трусить дынные деревья. Царь слонов стукнул жопой по стволу, и все дыни тут же с дерева осыпались; но с той стороны, где стояла завистливая жена, упало только несколько самых зачуханных дынек. И тогда она снова подумала: ага!

А потом вдруг нормальная жена взяла и родила слоненка. А завистливая тогда окончательно подумала: ага. Совсем он меня не любит. Ну, я ему отомщу. И сразу после этого перестала есть, заболела и вскорости померла. А потом родилась принцессой в соседнем королевстве. Выросла, выучилась, вышла замуж и стала королевой. И все это время помнила, что должна царю слонов отомстить.

И вот однажды она забеременела. Врачи говорят: сын будет. Муж ее (тоже крутой король) бегает вне себя от радости и дарит ей все, чего она пожелает. А она капризничает: не хочу того, хочу этого. И наконец говорит: хочу золотые бивни от белого слона.

Король ей отвечетает: радость моя! Да таких слонов в природе не существует. А она говорит: есть такой слон, и знаю я, что живет он за двумя горами у целебного озера. Приведи ко мне своего главного зверолова, я ему расскажу, как этого слона добыть.

Приходит к ней главный зверолов. Она ему говорит: послушай. Слон этот не простой, а заколдованный, и добыть его будет нелегко. Там в лесу есть широкая тропа, по ней они на водопой ходят. Так ты выкопай на той тропе яму, притруси ее листьями, спрячься и жди. Как пойдет над тобой белое брюхо -- значит, это он. Тогда целься копьем в черную точку на этом белом брюхе и бей со всех сил. И ничего не бойся.

Зверолов пошел за две горы, нашел широкую тропу и сделал все так, как ему сказала королева. дождался белого брюха, ударил в черную точку, но сил у него не хватило, и поэтому он царя слонов не убил, а просто очень тяжело ранил. И сидит в яме ни жив ни мертв от страха, ждет, когда же его слоны обнаружат и на куски разорвут.

А царь слонов лежит на боку возле ямы и говорит своим слонам: отойдите. Кажется мне, что все это неспроста. Иначе как бы этот слабый и трусливый человек на такое дело решился? И спрашивает зверолова: эй, человек! Скажи-ка мне: ты ведь не по своей воле сюда пришел?

Зверолов говорит: верно. Не по своей воле. Меня королева сюда прислала и все рассказала, как тебя убить. Тут слон говорит: а зовут эту королеву так-то и так-то, и живет она в королевстве за двумя горами -- верно я говорю? Зверолов говорит: верно. Именно так ее и зовут, и именно там она и живет.

Тогда слон говорит: так я и думал. Все-таки она до меня добралась. И в чем-то она права: я и в самом деле ее не очень любил, потому что вредная была. Ну да ладно, что теперь. И снова обращается к зверолову: эй, человек, я ведь сейчас умру. Если что от меня надо -- говори прямо сейчас, не бойся.

Зверолов поблелнел и говорит: нужны мне твои золотые бивни. За ними я и пришел. А слон говорит: а пила у тебя есть? Ну, так давай ее сюда, я их отпилю и тебе отдам, потому что сам ты с ними три дня возиться будешь.

Взял он пилу и отпилил оба бивня по очереди. И говорит зверолову: бери и уходи. Дай мне умереть спокойно. А королеве скажи, что я на нее зла не держу. И пусть ей там повезет больше, чем со мной.

Зверолов бивни взял и ушел. И пока через лес шел, передумал о многом, и к королеве пришел уже совсем просветленным. Королева ему говорит: проси чего хочешь, король тебя наградит по-королевски. А он отвечает: чего уж тут просить? У меня ведь уже все есть: и что надо, и чего не надо. Вопрос в том, как бы от этого навсегда избавиться, чтобы его никогда больше не было. Сказал -- и сломал свое копье как тростинку, а потом вернулся в лес, и уже больше оттуда не выходил.

Закончив эту историю, Джа-Будда сказал: в то время царем слонов был добрый западный учитель; хорошей слонихой была женщина, на которой он женится, когда вернется на Запад; завистливой слонихой был нехороший брахман, который фактически сдаст его тамошним ментам; звероловом был военный начальник, который приговорит его к смертной казни; а слонами были его ученики, которые отойдут в сторону и ничего не сделают. А все-таки стоило бы ему местной ганджи покурить, пока он здесь и все это почти на халяву. Потому что там у него такой возможности уже не будет.

Джатака о кшатрии харикеше

Однажды зашел к Джа-Будде мудрый китаец Чжуанцзы, и оба они вместе с некоторыми учениками неплохо удолбились. Чжуанцзы приход словил и говорит: ништяк. А давайте я вам свой сон расскажу. Приснилось мне, короче, что я бегемот. Плаваю себе в озере, ничего не делаю, жизнью наслаждаюсь. А кругом происходит всякая суета, мартышки по деревьям бегают орут, крокодилы друг друга хавают, жабы пьяные зигзагами плавают, демоны с богами сражаются, менты наркоманов ловят -- короче жизнь такая шебуршит, что только ховайся. А я лежу себе на мелководье, здоровенный как Камаз, толстокожий как Т-34 и тормозной как удолбанный Джа-Будда. Лежу и ни на что не ведусь. Вот проснулся, смотрю -- а я китаец. И тогда я подумал: а может быть, это мне снится, что я китаец? А на самом деле может быть я бегемот? Вот проснусь и снова буду лежать на мелководье, ничего не делать, жизнью наслаждаться. И так мне хорошо от этой мысли стало, что аж до сих пор хорошо. Врубись, коллега -- как клево бегемотом быть!

Джа-Будда говорит: во-первых, не бегемотом, а бабочкой. Там же на самом деле бабочка была. А Чжуанцзы отвечает: ну, коллега, я с тебя просто торчу. Ты же сам лучше меня знаешь, что на самом деле вобще ничего нет, а так -- одна видимость, бред больного ума и охреневшего сознания. А говоришь на самом деле. Джа-Будда подумал и говорит: нет, ну на самом деле. На самом деле у нас недавно еще прикольнее история была. Вот, послушай.

Короче, есть у нас такой кшатрий Харикеша, работает в ментовке и очень любит курить траву. А берет он ее обычно у брахмана Пилорамы, который помаленьку травой торгует. И вот однажды случилось то, что должно было случиться: прикурился кшатрий Харикеша к Пилораминой траве. Не прет она его больше. Так он вместо того чтобы точку поменять, стал на Пилораму наезжать: что ты мне, старик, всякий галидор подсовываешь? Гляди, доиграешься!

И вот как-то раз взял Пилорама очень крутую траву, чисто для себя и для лучших друзей. А тут приходит Харикеша и говорит: давай травы. Пилорама взял и приколотил ему хороший косячок. Он дунул и говорит: ну, ты, старик, меня достал. Опять не прет. Беспонтовая твоя трава, и сам ты гад, еврей и аферист. И я тебя таки посажу. А Пилорама только улыбается: подожди, начальник, куда торопишься, она же просто трошки поздняковая, как любая нормальная трава. Тогда Харикеша вконец рассвирепел: буду я еще ждать! Да я тебя, гнусного обманщика, сейчас просто убью. Выхватывает свою бензопилу и с маху срезает брахману голову. Тут, конечно, кровища фонтаном хлестанула, голова по полу покатилась, и в этот миг понял кшатрий Харикеша, что его призвание -- быть Истребителем Негодяев. Взял свою бензопилу и пошел негодяев искать.

А спрашивается, что их искать -- их же кругом полно. Приходит кшатрий Харикеша в ближайший лес, а навстречу ему людоед. И говорит ему: кшатрий, кшатрий, я тебя съем! А Харикеша ему отвечает: не съешь ты меня, гнусное отродье, потому что я великий Истребитель Негодяев, я только что еврея зарубил и тебя сейчас напополам распилю. И тут же его бензопилой в брюхо, так что только клочья по лесу полетели. И идет себе дальше, по сторонам смотрит.

Тут выходят ему навстречу два оборотня и говорят: кшатрий, кшатрий, мы тебя съем! А Харикеша отвечает: болт вам, уроды. Я великий Истребитель Негодяев! Я еврея зарубил, я людоеда по лесу разметал -- и вас сейчас на куски разнесу! И тут же их бензопилой поперек талии, так что ноги в лес побежали, а туловища в другой лес на руках попрыгали. А он себе идет дальше, песенку про комбата напевает и по сторонам внимательно смотрит.

Тут окружает его стая диких гомосэков и говорит: кшатрий, кшатрий, а ну-ка, выбирай: смерть или любовь? А Харикеша отвечает: смерть вам, черти грязные. Я великий Истребитель Негодяев! Я еврея зарубил, людоеда по лесу разметал, двух оборотней напополам перерезал -- и вас сейчас на куски разнесу! И как начнет их бензопилой фигачить! Короче, пока всех не перефигарил, не успокоился. А потом почистил цепку, залил бензину -- и идет себе дальше, по стронам смотрит, кого бы еще порубить.

Тут налетает на него толпа ракшасов и говорит: кшатрий, кшатрий, как тебя мало на такую толпу. Некоторым и по кусочку не достанется. А Харикеша отвечает: не бойтесь, гады, всем достанется. Я великий Истребитель Негодяев! Я еврея зарубил, людоеда по лесу разметал, двух обротней напополам перерезал, сотню гомосэков на гуляш порубил -- и вас сейчас на куски разнесу! Заводит свою бензопилу -- и вперед! За полчаса со всей толпой управился, потом цепку почистил, бензину дозаправил -- и идет себе дальше, по сторонам смотрит.

Вдруг видит: на дороге девица сидит и плачет. Он ее спрашивает: девушка хорошая, чего ты плачешь. А она ему отвечает: как же мне не плакать, я ведь царевна, у отца своего во дворце жила, на золоте ела, на перинах спала, а теперь вот украли меня ракшасы и бросили посреди леса -- и что мне теперь делать? Я же такая беспомощная. Тогда Харикеша говорит: пойдем, красавица. Отведу тебя к твоему отцу. Я, великий Истребитель Негодяев, только что всех местных ракшасов по деревьям размазал, и они тебе больше ничего не сделают.

Короче, привел Харикеша царевну обратно во дворец, а царь на радостях взял и выдал ее за него замуж, и полцарства впридачу. Сыграли свадьбу, отвели молодых в спальню, Харикеша разделся догола и, пылая от нетерпения, ждет свою невесту.

А она входит и говорит: ну, и что же ты разделся и писюн вперед выставил? Ты же говорил, что трава моя тебя не прет.

Харикеша пригляделся: а это вовсе не царевна, а старый брахман Пилорама. И сидит наш Харикеша не во дворце, а у него в каморке, только почему-то совсем голый и с бешеной эрекцией, уже почти перешедшей в поллюцию. А кругом-то полный бардак, мебель перевернута, посуда побита, книги со шкафа выпотрошены, и только форма его ментовская аккуратно сложена и на стульчике лежит.

Тут ему как стыдно стало! Говорит он Пилораме: прости меня, старый брахман, куда уж мне негодяев истреблять, если сам я главный негодяй. А трава у тебя просто офигенная.

Встал он с пола, оделся, помог брахману порядок навести, за побитую посуду заплатил -- и с тех пор стал совсем другим человеком! И если говорят, что есть среди ментов хорошие люди, то это в первую очередь наш кшатрий Харикеша.

Закончив эту поучительную историю, Джа-Будда сказал: в то время Харикешей был мудрый китаец Чжуанцзы, а старым брахманом был я. Тогда его любимый ученик Ананда сказал: прости, учитель, но что-то я тебя не понял. Ведь кшатрий Харикеша до сих пор жив, и добрый свами Пилорама тоже еще не умер. В ответ Джа-Будда обвел всех присутствующих своими бездонными глазами и глубокомысленно сказал: гоню, гоню, гоню. Это я уже чисто по привычке.

Джатака о сундуке

Однажды сидит Джа-Будда под своим деревом и рассказывает ученикам о логике бесконечного небытия. А один ученик его спрашивает: ну, ладно. Если на самом деле ничего нет, и ганджа нам это понять помогает. Но ведь ганджа-то на самом деле есть, или как? Джа-Будда ему отвечает: на самом деле ганджи уже нет. Мы ее всю скурили. А ученик не отстает: а если я сейчас еще за кораблем смотаюсь? Джа-Будда говорит: ты знаешь, было бы неплохо. Но ты сразу же убедишься в иллюзорности этого корабля, потому что нас вон какая толпа, и его сразу тоже не будет. А ученик говорит: ну, тогда, допустим, я стакан принесу. Тогда Джа-Будда говорит: ну, хорош гнать. На стакан у тебя бабок нет. А ученик говорит: а спорим, что принесу? Я одно место знаю, мне там могут за просто так насыпать, потому что я хороший человек. А Джа-Будда говорит: ну, зачем же мы будем спорить. Ты если можешь принести, тогда принеси. А мы уже проверим, есть она на самом деле, или нет.

Ученик встал и характерной походкой двинулся куда-то в ночь. Джа-Будда посмотрел ему вслед и сказал: не только в этой жизни, братишки, был этот парень таким настойчивым, и не только в этой жизни цеплялся он за свои иллюзии. Когда-то давным-давно жил на свете один трехглазый великан. И был этот великан в принципе умный мужик, но большой эстет: любил все прекрасное. Однажды увидел прекрасную принцессу, и тут же ее украл. Ну, спрашивается, что ему делать с принцессой -- она же такая маленькая, ему и на мизинец не налезет. Но зато такая прекрасная! Так он ее поселил в своем дворце и там на нее любовался. А когда улетал куда-нибудь по делам, так прятал ее в золотой сундук, а сундук проглатывал. А когда назад прилетал, то снова выплевывал.

И вот однажды полетели они таким манером на море: великан снаружи, принцесса внутри. На море великан ее из сундука выпустил и полез купаться, а она себе на мелководье бултыхалась, потому что ведь не все принцессы плавать прикалываются, тем более с таким трехглазым уродом. А тем временем мимо пролетал крылатый воин. Принцесса ему только глазом моргнула и на сундук показала, а он мигом все смекнул и под крышку занырнул. А тут и великан с моря возвращается, спрашивает: накупалась ли моя радость? Принцесса только головой кивнула и тут же в сундук, а великан его проглотил. И идет себе через лес.

Тут смотрит: сидит знакомый отшельник. Великан ему говорит: привет тебе, мудрец. А отшельник говорит: привет тебе, трехглазый великан, и тем двоим, что внутри тебя. Великан изумился: а кто же там второй? А изнутри ему отвечают: это я, крылатый воин. И если ты, чучело, сейчас меня не выпустишь, то я тебя изнутри разрежу и сам выйду. Тогда великан понял, что попал конкретно. Выплюнул сундук -- а воин с принцессой мигом из него выскочил и взмыл на такие небеса, куда великану не подняться. Так-то вот: была красавица -- и нету красавицы. Ну, вы сами понимаете, что в те времена трехглазым великаном был наш друг, который сейчас за стаканом пошел, принцессой была принцесса из предыдущей сказки, крылатым воином был чудо-крокодил, то есть его потом за разврат в крокодилы сослали, а мудрецом был, конечно, я, потому что кому же еще. А теперь давайте еще покурим и бай-бай.

Тогда любимый ученик Анада сказал Джа-Будде: ну, что же мы покурим, учитель, если ганджа на самом деле нет. А Джа-Будда ему ответил: ну, так и нас же на самом деле нет. И ничего вобще нет. А курить мы будем "Честер", и не сочтите это за рекламу, сигареты на самом деле довольно галимые, но среди дешевых самые сносные. Сейчас в натуре "Честер" покурим, и я уже обрубаюсь.

ДЖАТАКА О ЛЮБОПЫТНОМ ЦАРЕВИЧЕ

Однажды Ананда обчитался Пелевина и так захотел кокаина попробовать, что просто сил никаких нет! И вот сходил он в гости к оперуполномоченному Харикеше и выпросил у него большой пакет кокаина. А Харикеша и сам кокаина не пробовал, и ему тоже любопытно стало. И вот собрались они у Джа-Будды, и ученики все тоже поприходили, всем интересно кокаинчика нюхнуть. Стали и Джа-Будде предлагать, а он отказывается: мне, говорит, это совсем неинтересно. Тут все ученики как зашумели: ага, ага, зассал Джа-Будда кокаин нюхать! А Джа-Будда им и говорит: не за удовольствиями гоняться надо, а страданий избегать; а кто за удовольствиями гоняется, тот и страданий не избежит.

Тогда Харикеша ему и намекает, как кшатрий кшатрию: послушай, Джа-Будда, ну, мужское ли это дело, страданий избегать? Ты же еще никогда не пробовал, неужели тебе не любопытно? Тут Джа-Будда тяжело вздохнул и говорит: забыл ты, Харикеша, что я все свои прошлые жизни наизусть помню, и по ним выходит, что нету на свете такого дерьма, какого бы я не наелся. Да и с тобой мы не первый раз встречаемся; вот ты не помнишь, а были у тебя в жизни такие расклады, когда ты все на свете перепробовал, а любопытства своего не утолил.

Вот когда-то давным-давно жил-был один любопытный царевич. Жил он, жил, а потом вырос и стал любопытным царем. И правил своей страной с двух до шести, а после шести ужинал, прикидывался по-простецки и отправлялся среди народа шляться. Все ему было любопытно, как народ живет, что он пьет, что курит, что нюхает, чем ширяется, какие беседы ведет. То есть, фактически, он только и делал, что тусовался. А все государственные дела мать его вела, и очень она сына своего не одобряла.

И вот однажды заприметил царевич одного чувака, лохматого-бородатого, грязного, вшивого, коростой покрытого: сидит он на базаре в пыли, совершенно голый, но есть у него одна штука, на которую все бабы западают. Потому что она у него винтом закручена, пупырышками покрыта, и на конце там что-то такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И поэтому дня не проходит, чтобы его какая бабенка с собой не увела. Дарят они ему золото, благовония, одежды дорогие - а он все это в храм относит и снова на рынке сидит, инструментом шевелит. Такой вот крутой архат.

А потом случилось так, что одна из этих бабенок пришла к царевичу в приемные часы и говорит: у меня муж умер, разреши мне, как порядочной женщине, вместе с ним на костер взойти и на небо улететь. А царевич отвечает: не разрешаю, и не спрашивай, почему: сама все знаешь. Тут женщина вся густо покраснела, а мать отводит царевича в сторонку и спрашивает: ты почему это хорошей женщине на небо улететь не разрешил? А царевич говорит: ни фига не хорошая женщина, она с архатом спуталась, который на рынке сидит, и я все это своими глазами видел. Тогда мать ему говорит: эх, сынок, ничего-то ты в жизни не понимаешь! Ни с кем она не спуталась, а просто любопытство свое утолила. И храму от этого польза, и ей легче, и мужу ее вреда никакого. А царевич уперся: знать, мол, ничего не желаю; это же супружеская измена; пусть она теперь со своим архатом вместе на небо летит. А мать говорит: ладно. Пусть будет измена. Только ты все равно разреши ей на костер взойти, а я тебе через две недели расскажу, зачем ты должен это сделать.

Хорошо. Разрешил царевич этой женщине на костер взойти, и сгорела она как свечечка. А через две недели приходит он к матери и говорит: ну, так что же ты мне хотела рассказать? Тогда мать заходит в сарай, выводит оттуда козла и говорит: руби ему голову! Царевич взял и отрубил ему голову. Тогда она говорит: а теперь садись на нее верхом. Царевич сел на неее верхом, а она взвилась, как ракета, и унесла его в такие места, где царевич никогда не бывал.

И вот прилетает он в какой-то сад, а там стоит диван, кальян и весь дастархан разложен. Ну, царевич покушал, из кальяна пару хапок напаснул, а тут прилетает небесная фея и говорит: о! Кшатрий пожаловал! А я тут сижу и не знаю, за кого мне замуж выйти. А ты сам сюда прилетел. Так что теперь я на тебе женюсь.

И взяла и в самом деле на нем женилась. И стал царевич у небесной феи жить. А она каждый день куда-то улетает, а его в саду оставляет: вот, говорит, все, что есть, всем пользуйся, а есть тут четыре двери - их не открывай, потому что беда будет. И как только она улетела, царевич первую дверь и открыл.

А там стоит крылатый конь и говорит: ну, царевич, раз уж ты дверь открыл, тогда давай кататься. И повез его по всем небесам, со всеми богами познакомил, всех небесных кайфов попробовать дал - короче говоря, клевая поездочка вышла! Такую десять лет вспоминать - и то всего не вспомнишь. Возвращается он домой - а там небесная фея уже давно вернулась и нарушение обнаружила. Ну, говорит, раз уж ты с конем справился, то и пользуйся им дальше; но других дверей не открывай, а то беда будет!

И как только она на другой день улетела, так царевич вторую дверь и открыл. А там стоит большой горбатый крот и говорит: сейчас будем кататься! И увильнуть не пробуй - покатаю тебя обязательно! А царевич ему отвечает: а я и не собираюсь увиливать - не для того я вторую дверь открывал! И, лихо запрыгнув на спину кроту, отправляется с ним в подземное царство. Ну, каких он там стремов натерпелся да сколько напрягов перенес - о том ни одна живая душа не ведает. Но вышел он оттуда с честью, и только-только домой вернулся - а тут и фея прилетела. Ну, говорит, раз уж ты вторую дверь открыл и живым остался, то нет на свете тебя сильнее. Но смотри, других дверей не открывай, а то беда будет!

Ладно. На третий день царевич взял да открыл третью дверь. А там стоит осел и говорит: ну, парень, видать, судьба твоя такая. Сейчас куда захочу, туда тебя и повезу. А царевич на это: тоже мне, напугал! Да мне, если хочешь, самому интересно знать, в какое такое стремное место ты меня повезешь. Я уже и на небесах был, и в преисподней был, и нигде никакой беды не нашел. И с этими словами лихо запрыгивает на спину ослу.

Тут осел привозит его на обычный скотный двор и начинает вместе с ним в навозной луже валяться. А вывалявшись, везет его в родной город, и по всем улицам провозит, чтобы весь народ увидел, и наконец привозит его на царский двор. А там стоит его родная мать и говорит: ну что, сынок, понял теперь? Царевич отвечает: что ж тут не понять? Что ты колдунья, то я и раньше знал; то, что в мире приколов много, так об этом тоже догадывался. Но какая тут связь с той женщиной, которой мы сгореть разрешили?

А мать ему и говорит: чисто ассоциативная, сынок, чисто ассоциативная. Много в мире запретов, и многие их нарушают: одни ради собственной выгоды, другие - по глупости, третьи - из вредности, а четвертые - чисто из любопытства. И вот своекорыстный получит свой рай, глупый получит свой ад, а вредный - свою навозную лужу. Любопытный же и по небесам потопчется, и в адском огне усы обожжет, и в дерьме по уши измажется - но нигде себе места не найдет. Так вот и будет жить и вопросом терзаться: а что же, что же там, за четвертой дверью?

Тут Харикеша не выдержал и спрашивает Джа-Будду: а все-таки, что же там было, за четвертой дверью? А Джа-Будда улыбнулся и отвечает: еще четыре двери. То есть, на самом-то деле дверей никаких нет, но там каждый раз, когда последнюю открываешь, еще четыре появляются. И скажу я тебе, как кшатрий кшатрию: не царское это дело - двери носом открывать. Давай-ка лучше этот кокаин на ганджа сменяем и оттянемся по-человечески.

ДЖАТАКА О БАНАНОВОМ КОРОЛЕВСТВЕ

    Однажды Джа-Будда и его бригада покурили какого-то нездешнего плана. И был им мощный глюк: огромная площадь, а на площади толпа народу, и все друг в друга бананами кидают. Вот такой вот глюк, лихой и нестандартный, и видели его все, кто был в тот вечер с Джа-Буддой, и даже те, кто не курил, а просто рядом проходил да зашел на минутку. Да. Тут люди стали думать и гадать, к чему бы такое приглючилось. А Джа-Будда им и говорит: не глюк это братья, а это на самом деле есть. Есть на свете такое Банановое Королевство, и есть у них такая традиция: в День Независимости бананами кидаться. А откуда она пошла, о том есть отдельная история, вполне реальная и весьма поучительная.

    Значит, так. Давным-давно в одном южном городе жил себе Бодхисаттва, и было тому Бодхисаттве двадцать два года. Любил он умные книжки читать, позитивную музыку слушать, ну и, понятно, ганджу курить. Но был у него один недостаток: как накурится, так и начнет за политику толковать. А городок-то был маленький, ни одного политика там отродясь не бывало, а только солнце, воздух и вода, да еще пляжи песчаные и галечные, да персики 'оооттакие v с кулак величиной! А еще абрикосы, груши, миндаль, виноград, огурчики с помидорчиками, рыбка свежая каждый день, все пустыри коноплей заросли, и вот добрые граждане вечером, бывало, хлебнут молочка и уходят к морю рассвет встречать. И тут, блин, только сели, блин, только расслабились, только-только на звезды завтыкали v бляаа! Вот же ж, блин, только-только всем хорошо стало, как вдруг этот Бодхисаттва открывает рот и начинает очередную политинформацию! Говорят ему: обломайся! v а он им: не гоните! Говорят ему: не грузи! v а он им: обождите, дайте докончить! И вот так часа два подряд, пока всех не попустит. Ну, не зануда?

    В конце концов все его сторониться стали. Говорят: приходи на пляж v а сами в сквер уходят. Говорят: встретимся в сквере v а сами соберутся у кого-то на хате и там раскуриваются. А он, бедненький, ходит по городу, ищет, с кем бы раскуриться да кому на уши сесть. И вдруг видит v сидит на лавочке какой-то волосатый v не то бомж, не то йог, не то старый хиппи. Бодхисаттва его накурил и давай ему свою байду тереть! А волосатый не то что не убегает, а даже беседу поддерживает: с чем-то спорит, с чем-то соглашается, что-то одобряет, что-то сам подсказывает v короче говоря, общались они три дня и три ночи, а на четвертый день волосатый ему говорит: Спасибо тебе, Бодхисаттва, за угощение и за хорошую беседу. А теперь настало тебе время узнать, кто я таков на самом деле и зачем сюда пришел. Я ведь на самом деле Великий Бог Джа, и пришел к тебе не случайно. Вот скажи мне, Бодхисаттва: а слыхал ли ты что-нибудь за Банановое Королевство?

    Бодхисаттва говорит: конечно, слышал. А Джа его спрашивает: ну, и чего ты за него слышал? Тут Бодхисаттва надолго задумался, и говорит: да- То есть, я знаю, что есть такое королевство, а больше за него ничего не слышал. Оно ведь ни с кем не воюет, и в блоках не состоит, и геноцидов не устраивает, и даже кризисов там не бывает, потому что валюты нет, банков нет, мафии нет, промышленности нет v одни бананы, и больше ничего.

    А Джа его слушает и только головой кивает: правильно, мол, излагаешь, дорогой Бодхисаттва. Королевство есть, а проблем в нем нет v вот потому-то о нем ничего и не слышно. И Я, как Бог, со всей ответственностью заявляю: хочу Я, чтобы и впредь там проблем не было. А посему повелеваю тебе, Бодхисаттва: завтра же собирай вещички и отправляйся в Банановое Королевство, будешь там королем работать. Будет дана тебе власть неограниченная, и всё, о чем мы тут с тобой говорили, на практике осуществишь.

    Бодхисаттва говорит: ну, раз Ты приказываешь v делать нечего. Сейчас вот рюкзачок соберу, с друзьями попрощаюсь v и пойду в Банановое Королевство. А Джа ему говорит: рюкзачок, конечно, собери, но с друзьями не прощайся, а то ведь знаю я эти прощания! Сперва накуритесь, потом на недельку зависнете, а потом, глядишь, они тебя до самого Королевства провожать будут! А Бодхисаттва: ну, и что плохого? Накуриться всегда полезно, зависнуть v не смертельно, а что друзья со мною в Королевство пойдут, так это даже клево! Или Ты в друзьях моих сомневаешься?

    Джа говорит: конечно, сомневаюсь. Но не с той стороны, с которой ты думаешь. Дорога-то в Королевство идет через Хитрый Лес, а в Лесу том полно соблазнов, и лишь тебе одному преодолеть их дано. Друзья же твои соблазнов не одолеют, перестанут быть людьми и навеки в Лесу останутся. А это очень нехорошо.

    Тут Бодхисаттва говорит: ну, если дело только в этом- Так я им скажу, чтобы в Лес не входили v они и не войдут. Они ж не дураки, в конце концов. А Джа ему: ладно, делай как знаешь. Но если что v тогда пинай на себя.

    И вот Бодхисаттва собрал вещички и пошел с друзьями прощаться. Дунули они слегонца, потом молочка замутили, выпили и пошли. Бодхисаттва, понятно дело, их предупредил: только до Леса, а дальше v ни-ни! И вот идут они идут, а Лес все не начинается и не начинается. И невдомек им, глупым, что Лес тот давно начался v он ведь Хитрый, Лес-то, и на обычный лес ничуть не похож. А больше похож на старинный парк: ну, там всякие роскошные дворцы, широкие аллеи, а по аллеям прогуливаются прекрасные девы и бросают на наших путников томные взгляды. Ребята с девами перемигиваются, а Бодхисаттва знай их одергивает: не время, братья, я и так уж опаздываю. Но девы между тем сами к компании пристраиваются, беседы разные заводят, хихикают, прислоняются, трутся и зовут друзей к себе переночевать. А те, конечно же, с радостью соглашаются, и на все Бодхисаттвины предупреждения кладут с прибором. Еще и ботаником его обзывают. Тут Бодхисаттва обиделся, на друзей рукой махнул и дальше пошел.

    И, между прочим, правильно сделал. Потому что все пацаны, которые к девам ночевать пошли, поутру попревращались в разные бытовые предметы. Кто в диван, кто в кресло, кто в кофемолку, а из кого-то даже телевизор получился! Девы-то были никакие не девы, а просто хитрые тетки из Хитрого Леса, которые умели обрабатывать мужиков. Они и Бодхисаттву обработать хотели, да вот поглядели и поняли, что мужик бесперспективный. И только одна хитрая тетка, которой вечно с мужиками не везло, решила не отступать. И отправилась вслед за Бодхисаттвой.

    А Бодхисаттва шел до сумерек, а как совсем стемнело, в спальник упаковался и заночевал. Просыпается v а под боком тетка лежит! Ну, он на нее ноль внимания, спальник свернул и дальше пошел. А она за ним как хвост за собакой, и вся такая скромная-молчаливая, просто загляденье! На другой стоянке Бодхисаттва с нею ужином поделился и спальник отдал. А она под утро из спальника вылезла v и к Бодхисаттве под бочок! Он, бедный, насилу удержался v ну, живой ведь человек, не бревно деревянное! Но в то утро между ними ничего не было, а на другую ночь он уже сам в спальник залез. Просыпается, смотрит v а хитрая тетка на дороге стоит и с какой-то старухой беседует. А старуха-то возмущается! руками машет! а потом к Бодхисаттве подошла, в бок его ногою пнула, на спальник плюнула и с достоинством удалилась.

    Тут Бодхисаттва хитрую тетку спрашивает: что ты такого ей сказала? А тетка отвечает: сказала все как есть. Что ты меня соблазнил и обесчестил, а теперь вот даже в спальник не пускаешь. Бодхисаттва аж оторопел: чего ты несешь, я же к тебе не прикасался, и даже словом с тобою не перемолвился! А она ему: а вот это, милый, совсем не обязательно. Ты на себя взгляни: какая у тебя осанка, какая шея, какие бедра, какое доброе лицо, какие мудрые глаза! Зачем тебе руками шарить, зачем слова говорить? Ты только мимо прошел, лишь на миг показался v и уже меня соблазнил, и нет мне жизни без тебя, и за тобою хоть на край света. Вот так-то, Бодхисаттва!

    Тут Бодхисаттва ей говорит: ну, ладно. Допустим, я тебя соблазнил. Но как я мог тебя обесчестить? А хитрая тетка говорит: очень просто. Ты, негодяй такой, три ночи со мной ночуешь v и еще ни разу ко мне не притронулся! Это ли не бесчестье? Да кто тебе позволил так со мной обращаться? Или я грязная, или старая, или нехороша собой, или дурно пахну, или глупо говорю? О, безжалостный, скупой, бессердечный болван, и плевать тебе на девичьи слезы!

    Тут она и в самом деле слезу пустила. А Бодхисаттва спальник свернул и дальше пошел. Потому что понял: еще немного v и не видать ему Бананового Королевства. Но хитрая тетка от него не отвязалась. Так вот шла и шла и шла, и каждому встречному рассказывала: соблазнил, мол, и обесчестил. А по ночам всё приставала и спать не давала, а по утрам всё слёзы лила да слова говорила. Короче говоря, натерпелся с ней Бодхисаттва так, что дальше некуда. Но всё равно не поддался и не дал себя обработать. И всё-таки дошел до Бананового Королевства!

    Ну, молодец! И вот приходит он, значит, к тамошнему королю и объясняет, зачем пришел. А король уже старенький-старенький, сорок лет без умолку страною правит, и ждет не дождется, когда его на пенсию отправят. Как услышал он Бодхисаттвины речи, так обрадовался v просто слов нет! Сразу весь народ созвал, Бодхисаттву им представил. Вот, мол, люди, радуйтесь: прислал вам Джа нового короля! Тут весь народ как закричит: Ура! Ура! v и шапки в воздух полетели.

    Да! Такой вот, значит, исключительно теплый прием. И вот, когда уже все крики отзвучали и все шапки отлетались, и весь народ уже собрался Бодхисаттву слушать v вот, как раз в этот момент выбегает на сцену хитрая тетка и кааак заорёт: да не слушайте вы его! Он жулик, он самозванец, он меня соблазнил, обесчестил и бросил!

    Ну, всё. Немая сцена. Все глядят на тетку, а у тетки, между прочим, живот как глобус, и глаза пылают праведной женской яростью. А тут еще из толпы свидетели заголосили: видели, мол, этих двоих на дороге v и мужчину этого бессердечного, и женщину, соблазненную и покинутую! Короче говоря, скандал затевается нешуточный.

    Старый король смотрит на это дело, и оно ему шибко не нравится. И вот он говорит: послушай парень! Может быть, тебя и впрямь Джа послал, да только зря ты так с девчонкой обошелся! Не примет тебя наш народ, если ты сейчас же немедленно на ней не женишься.

    А Бодхисаттва говорит: да никакая это не девчонка, а просто хитрая тетка из Хитрого Леса. И не соблазнял я ее v она сама за мной увязалась, а я к ней вовсе не прикасался, и знать не знаю, от кого она беременна!

    Тут народ как зашумит! как ногами затопает! Король насилу их успокоил, а затем изрек свое мудрое решение: Вижу я, граждане, не люб вам новый король, а посему придется мне еще поцарствовать. Ты, девушка, не плачь и не беспокойся: мы тебя в обиду не дадим и о ребенке твоем позаботимся. А тебе, парень, я от всей души советую: иди куда-нибудь в другое место и займись каким-нибудь полезным делом.

    На том и порешили. Уехал Бодхисаттва из столицы и устроился работать на банановую плантацию. Ну, про чувства его я говорить не буду v ежу понятно, какие тут чувства. Мало того что королем не стал, так еще и друзей угробил! Короче, полное харакири. Но он печали не поддавался, а все больше по деревьям лазил да корзины таскал, а вечерком бананы кушал и о жизни думал. И понял наконец, что всё было правильно, и иначе быть не могло. И мало того: в будущем тоже всё правильно будет, абсолютно и вне зависимости. А как понял, так и успокоился.

    А хитрая тетка ни фига не успокоилась. Чем ее беременность закончилась, про то никому не известно, а только с тех пор она добрый десяток мужиков обработать успела, и сделала из них и дом, и машину, и целую кучу хозяйственной утвари. Тут народ шептаться начал: что за дела? мужики пропадают, а у тетки новые вещи появляются! Так она к королю пристроилась и всему народу рот заткнула. А король-то рядом с ней совсем размяк: все, что они ни попросит, исполняет тотчас же. Тут она совсем обнаглела: потребовала Бодхисаттву найти и голову ему отрубить. А король говорит: не могу я, солнышко, такое решение принять v не по закону это.

    Тут у них вышла семейная ссора, а поутру превратился король в стиральную машину. А хитрая тетка вышла к народу и говорит: всё, ребята, вы попали! Теперь я ваша королева, и посмейте только меня ослушаться v сразу всех обработаю! Так что ведите ко мне Бодхисаттву, а уж я решу, казнить его или миловать!

    Народ, однако, безмолвствует v народу пока неясно, как на эти загоны реагировать. И тут через безмолвную толпу прямо к новой королеве плывет большая корзина с бананами. Доплывает корзина до царского крыльца, и тут все видят, что стоит она на голове у Бодхисаттвы. А Бодхисаттва подходит к королеве, ставит корзину на пол и говорит: ну что ты, мать, елы-палы? Чего расшумелась? НА вот, съешь бананчик и успокойся.

    Тут народ каак заржет! Тетка на них кричит v а они еще сильней хохочут. Тетка ногами топает v а они со смеху падают. Тетка руками замахала v так с людьми вобще истерика случилась! Но самый смех пошел, когда она бананами кидаться начала v тут уж все как будто с ума посходили! Ну, в самом деле: целый час, как дети малые, бананами кидались. Досталось и хитрой тетке, и Бодхисаттве слегка попало v ну, да ему не привыкать. Зато потом, когда праздник закончился, его, конечно, королем избрали. А хитрая тетка куда-то пропала, и никто о том не жалел.

    Закончив эту историю, Джа-Будда сказал: с тех пор, братья, и пошел в этой стране веселый обычай v в День Независимости бананами кидаться. Надо ли говорить, что в те времена Бодхисаттвой был я, старым королем был Ананда, Великим Богом Джа был сам Великий Джа, а хитрая тетка до сих пор жива v так что смотрите в оба!

ДЖАТАКА О ГОВНЕ

        Одна собачка любила есть говно. Увидит, съест, а потом и хозяйку оближет: вот, мол, какое вкусное! А хозяйка ее не понимала, кричала, матюкалась, поводком лупила, а однажды пожаловалась на нее большим собакам. И вот, собрались большие собаки и говорят: собачка, не ешь говна! А собачка говорит: ну, как же его не есть, если оно такое вкусное и пахнет приятно... А большие собаки говорят: фу! да ты извращенка! А собачка говорит: да вы, небось, и сами его едите, когда никто не видит! И тут большие собаки, до глубины души обиженные таким вот обвинением в говноедстве, да, обиделись большие собаки и каак зарррычат! А маленькая собачка испугалась и тут же торжественно пообещала, впредь говна не есть.

        И вот она его не ест и не ест - а хочется! А она все равно не ест. А оно все равно хочется. Но маленькая собачка проявила большую силу воли, и не ела говна целый месяц... а может быть, и два... а может быть, и - короче, долго она говна не ела, и наконец хозяйка, восхитившись собачкиной выдержкой, купила ей в подарок большой кулек педигри. Это такой корм собачий, если кто не знает,

        -- хотя, кто же педигри, не знает? Педигри все знают, многие по телевизору видели, а многие даже пробовали (под пиво, например), и даже знают, какое оно на вкус. И собачка тоже его попробовала, и возрадовалась от всей души, поскольку оно и вкусом, и цветом, и запахом - ну да! Именно, именно! Вот, как раз такое, за что ее хозяйка поводком лупила, а большие собаки дружно рычали. И теперь его целый огромный кулек, и можно есть вполне законно, на совершенно легальных основаниях.

        И стала собачка такой счастливой, что ее даже в рекламе сняли. Бежит она, короче, по полю, а там говно. Она его нюхает, кривится и дальше бежит. Подбегает к хозяйке, машет хвостиком и получает педигри. А за кадром голос хозяйки: раньше моя собачка любила есть говно, а теперь она ест только педигри. И потом рекламный слоган на весь экран: ПЕДИГРИ: ВКУС НАТУРАЛЬНОГО ГОВНА!

        И стали эту рекламу по телевизору гонять. И увидели ее миллионы телезрителей, и даже Джа-Будда ее увидел, и его любимый ученик Ананда тоже увидел, хотя они, вобще-то, не телезрители, а просто к телевизору в гости зашли - ну, и завтыкали. А там как раз такая вот собачка! И вот Джа-Будда, посмотревши на нее, глубоко задумался и сказал:

        -- Не только в этой жизни, братья, были у рекламной собачки экзистенциальные проблемы с говном, и не только в этой жизни она их успешно решала. Когда-то давным-давно было на свете одно приятное царство, и был в нем царь, и был у того царя единственный сын, и был тот сын конкретным засранцем. То есть, в натуре! Не стригся, не брился, не мылся, зубы не чистил, жопу пальцем подтирал, а палец вытирал об стену, чтобы все видели, какой он засранец. Царь уж и уговаривать его пробовал, и воспитывать его пробовал, и даже лечить его пробовал - все напрасно! Как был царевич засранцем, так и остался. А царь-батюшка, видя все это засранство, впал в уныние, дела государственные забросил, и вобще в монахи постричься хотел -

        но тут вдруг приходит к нему гонец и передает приглашение от главного говновоза. Знаю, мол, царь, о твоих проблемах, и даже знаю, как их решить. Давай-ка встретимся в Южной Роще, завтра вечером, часов в одиннадцать.

        И вот приехал царь в ту рощу, а главный говновоз ему и говорит: слушай сюда. Выгребал я давеча говно с твоего сортира и по запаху понял, что печаль у тебя большая. А потом по цвету понял, что печалишься ты о своем сыне. А потом людей порасспросил и узнал и про твоего сына, и про твою печаль. И вот, решил я тебе кое-что подсказать - если тебе, конечно, мой совет интересен.

        Царь ему говорит: конечно, интересен. Тогда говновоз ему говорит: ежели твой сын засранец, пусть живет как засранец. Объяви его главным царским засранцем, а там посмотришь, что будет.

        Ну, царь, конечно, говновоза послушал - а что ему еще оставалось? Взял, короче, да издал указ: дескать, мол, с завтрашнего дня вступает наш царевич в должность Главного Засранца, и отныне ему запрещается мыться, стричься, бриться, чистить зубы, а также вменяется в обязанность подтираться пальцем и об стенку. А царевич-то обрадовался: ура, ура, моя эстетика победила! И тут же засрался по уши. А царь говорит: какой молодец! Давай и дальше в том же духе!

        Тут-то царевич и обломался! И все предписания нарушать начал: то помоется, то зубы почистит, а то, глядишь, и туалетной бумагой воспользуется. А царь, как об этом узнает, сразу зовет его к себе и при всех министрах строжайше отчитывает: гляди, мол, Главзасранец, чтобы это было в последний раз. Не то в немилость впадешь, и будут у тебя большие проблемы.

        И вот, где-то через год, приходит царевич во дворец, весь из себя демонстративно чистенький, выбритый, постриженный, и говорит: всё! не боюсь я больше твоей немилости! и нечего меня заставлять! Почему это все другие царевичи чистенькие ходят, а я один как засранец?

        А царь ему говорит: ну, раз немилости не боишься, то объявляю тебе свою немилость. Иди и подумай над своим поведением, а я себе другого наследника найду. А ежели хочешь прощение заслужить, то чистым впредь ко мне не приходи.

        А царевич отвечает: очень мне надобно твое прощение! И без него как-нибудь проживу! Зато я теперь сам себе хозяин: захочу - помоюсь, захочу - запачкаюсь, а захочу - так вобще говновозом работать пойду! И никто меня не остановит!

        А царь ему говорит: ну, сынок, это уж дело твое. Да только не примут тебя в говновозы, потому что это работа не для слабых умов. Тут царевич каак возмутится: это у кого тут слабый ум?! Это у меня-то слабый ум?! Да я...!!! Да я...!!! И, короче говоря, пошел в говновозы устраиваться.

        Приходит - а говновозы как раз всю работу покончали, помылись, поужинали, покурили и сидят, беседы умные ведут. А тут приходит к ним царевич и говорит: примите меня в свою команду. А главный говновоз: принял бы, да нельзя. Говновозом может стать только сын говновоза, или уж, на худой конец, племянник или зять. Такое у нас правило, и нет из него никаких исключений.

        А царевич ему отвечает: если исключений нету, то откуда ж тогда самый первый говновоз взялся? С неба, что ли, упал, или из земли вырос? Тут все говновозы одобрительно засмеялись, а главный говорит: ладно. Задам и я тебе сейчас один вопрос. Если на него ответишь - будешь моим учеником, если нет - тогда уж извини-подвинься. А вопрос мой очень простой: что такое говно?

        Царевич говорит: ну, это любому понятно. Я насрал, ты насрал, он насрал - вот вам и говно. А говновоз ему отвечает: ответ неверный. Мы эту субстанцию золотом называем, потому что сам погляди. Мы его у горожан забираем, а горожане нам за это платят. А потом мы его крестьянам отвозим, и крестьяне нам снова платят. Где ты еще такой предмет найдешь, чтобы даром доставался и двойную выгоду давал? Так что, парнишка, подумай лучше и отвечай снова: что такое говно?

        Тогда царевич подумал и думает: ага! Если говно для вас золото, то золото для вас говно. И отвечает: говно - это золото. А говновоз ему говорит: ответ неверный. А царевич: как это неверный, ты ведь сам посмотри, сколько говна люди друг другу делают, и все из-за золота. А говновоз говорит: хорошо. Но виновато ли в том золото? Оно ведь само по себе металл полезный и нейтральный, и вовсе даже не говно.

        Тогда царевич говорит: а-а-а, я понял. Говно - это люди, которые друг друга подсирают, обсирают, говном мажут, в говно втаптывают и с говном съедают. А говновоз ему: не спеши, парнишка, а посмотри на тех же людей повнимательнее. Они ведь кого-то в говно втаптывают, а кого-то, напротив, с говна вытаскивают, кого-то говном мажут, а кого-то от говна отмывают, кого-то с говном едят, а за кем-то говно выносят. Вот и получается, что один и тот же человек для кого-то говно, а для кого-то - чистое золото.

        Царевич говорит: ну, тогда я не знаю. А говновоз ему: ну, коль не знаешь, так узнавай, а как узнаешь - приходи, приму тебя в ученики. И с этими словами забивает новую трубочку и пускает ее по кругу, а царевичу не предлагает и перестает его в упор замечать.

        Вздохнул царевич и пошел по свету - искать ответ на вопрос, что же такое говно. Странствовал он семь лет, и много всякого говна за это время схавал, а потому решил, что весь мир говно. И вот, приходит он к говновозам, а они сидят как сидели, как будто и дня не прошло. А главный говновоз сразу его узнал и спрашивает: ну, что? Знаешь теперь, что такое говно?

        Царевич говорит: ох, знаю! Говно - это весь наш мир, и вся наша жизнь, и все, что мы имеем. Тогда говновоз, ни слова ни говоря, забивает новую трубочку и протягивает ее царевичу. А потом подвигается, чтобы он рядом сел.

        И вот они посидели, покурили, поболтали, помолчали, потом опять покурили, а потом говновоз царевича спрашивает: слушай, парнишка, ты тут давеча говорил, весь наш мир говно? Царевич отвечает: говорил. Или не говорил. В натуре, не помню. Не, точно не говорил. Не, точно. Не мог я, в натуре, такую парашу сказать.

        Тогда говновоз спрашивает: ну, ежели тебе мир не говно, то что ж такое говно? А царевич отвечает: ежели мир не говно, тогда, наверное, я говно. А говновоз говорит: ну, нет. С говном бы я драп не курил. Так что, парень, успокойся: и мир не говно, и ты не говно - но что такое говно?

        Царевич говорит: не знаю. Пока к тебе шел - точно знал, а сейчас то ли забыл, то ли я не знаю. Пойду я, наверное, еще у людей поспрашиваю.

        И пошел. Но на этот раз далеко не ушел, а просто поставил шалаш на проезжей дороге, и у всех проходящих да проезжающих спрашивал: что такое говно? Отвечали ему разное, но у него на всякий ответ свои аргументы были, и всем он объяснял, что и это говно совсем не говно, и прочее говно не так уж плохо, и из любого стопроцентного говна можно выгоду извлечь. Скоро о нем слава пошла: есть, дескать, на свете такой учитель, который в шалаше живет и правильной жизни учит. Стали к нему ученики стекаться, большой дом построили, и у всех приезжающих спрашивали: что такое говно? Но никто им не мог такого говна назвать, которое было бы говном всегда и везде и для всех, и при любых условиях.

        И вот однажды сидел царевич со своими учениками, размышлял о жизни, и вдруг понял, что понял он о жизни почти все, и осталось понять только самую малость, без которой в этой жизни никакого смысла нет. И тут решил он, что настала пора идти к говновозу и отвечать на его вопрос.

        Приходит, а говновоз его спрашивает: ну, что? Понял, что такое говно? Царевич говорит: понял, только ты не обижайся. Говно твой вопрос, учитель. Только ты не сердись, а лучше задай мне правильный вопрос, чтобы я на него ответил и окончательно во все врубился.

        А говновоз улыбнулся и сказал: эх, уважаемый! Правильный вопрос на свете только один: это вопрос о том, что такое правильный вопрос. И ты его только что задал, так что дело за немногим: поразмыслить на досуге и на него ответить. А теперь давай о делах поговорим: ты ведь мне сегодня про говно все правильно сказал - и, стало быть, в говновозы годишься. Теперь иди да спать ложись, а завтра в шесть утра приходи на работу. Или, еще лучше: отправляйся к своему отцу, он тебя давно простил, да и не сердился он на тебя всерьез. Все-таки, царскому сыну лучше царем работать, я так считаю.

        А царевич говорит: да как же я буду царем работать, если в жизни смысла нет? А говновоз отвечает: в жизни нет, а в работе есть. В любой работе смысл найдется, если с умом за нее взяться. А за жизнь как ни берись, смысла в ней не найдешь, потому как не для смысла она, а для прикола.

        Оглядел царевич команду говновозов и говорит: вот что, господа хорошие. Смысл-то ваш я понял, а вот в приколы ваши, пожалуй, никогда не врублюсь: больно они у вас мудреные. А потому решил я, что прав ты, учитель: не быть мне говновозом, коль я царевичем родился. Так что пойду я, попробую царем поработать - глядишь, что-нибудь да и получится.

        С тем и вернулся он во дворец, а царь его, понятно дело, давно уже простил и с радостью принял. А потом он и сам царем стал, и, говорят, неплохо у него получилось.

        Закончив эту историю, Джа-Будда сказал: в то время царевичем была рекламная собачка, царем была ее хозяйка, главным говновозом был я, а говна никакого не было, нет и не будет. Бывают на свете говнюки, бывают засранцы, и даже говноеды - но не бывает такого говна, которое было бы говном всегда и для всех. И даже наше телевидение: какое, в сущности, говно! - а иногда и от него какая-то польза случается.

на главную страницу
Растаманские сказки

© LGA